Шахты Донбасса: приговор вынесен

Судьба украинского углепрома, по сути, уже решена. Все шахты, большая часть которых расположена на Донбассе – будут закрыты. И государственные, и частные. На это указывают последние тенденции в европейской и украинской энергетике. А также решения, принятые Еврокомиссией и Кабинетом министров Украины.

Ситуация уже не выглядит как размышление над вопросом, где поставить пресловутую запятую в резолюции "закрыть нельзя оставить". Вопрос теперь в другом: как именно умрет пациент. Легко и безболезненно, или же в мучительных конвульсиях, сопровождающих рождение новой безуглеродной экономики будущего.

Исходя из опыта трансформацию угольных регионов в европейских странах, можно со 100%-й уверенностью предположить, что легко и безболезненно не получится. И это объективная реальность. Вот только непонятно: почему украинское правительство традиционно выбирает самый худший для своей страны вариант?

Здравствуй, декарбонизация!

Ранее "ОстроВ" рассказывал о европейской инициативе Green Deal и анализировал ее последствия для украинской промышленности. Теперь стоит разобраться, что ожидает украинскую энергетику. И угледобычу как напрямую связанную с ней отрасль.

С одной стороны, Украина не является членом Евросоюза и не обязана выполнять целевые ориентиры Green Deal: достижение углеродной нейтральности экономики к 2050 г. Это подразумевает (почти) полное прекращение выбросов парниковых газов в атмосферу – в т.ч. и за счет отказа от угля в металлургии и тепловой энергетике.

С другой стороны, грядущее введение в ЕС "углеродного налога" на продукцию с использованием "грязных" технологий и энергии не оставляет много пространства для маневра. Либо потерять европейский рынок – либо играть по новым европейским правилам.

Именно поэтому еще в январе 2020 г. тогдашний министр энергетики Алексей Оржель сообщил о планах к 2050 г. полностью отказаться от угольной генерации электроэнергии (э/э). И посоветовал детям, "которые есть в шахтерских семьях, искать более интересные и перспективные направления для обучения для возможной будущей работы".

Сменившая его в должности главы Минэнерго Ольга Буславец в декабре 2020 г. заявила, что полностью прекратить использование ископаемых видов топлива (а это подразумевает отказ не только от угля, но и от газа, т.е. полностью от тепловой генерации э/э) Украина сможет к 2070 г.

Правда, премьер Денис Шмыгаль тогда же, в декабре 2020 г. уточнил, что к 2070 г. планируется уйти от твердого топлива при производстве э/э.

Из этого следует, что газовые энергоблоки ТЭС все же продолжат работу. Но, тем не менее, с углем предстоит окончательно попрощаться. А это означает закрытие всех без исключения шахт, а не только убыточных, как ранее анонсировали в Минэнерго.

По словам О. Буславец, к 2031 г. закрыть планируется все убыточные шахты. В настоящее время среди 33 действующих госшахт только 2-4 являются прибыльными.

Тем не менее, член комитета Верховной Рады по энергетике Михаил Волынец утверждает, что пока в Кабмине рассматривают закрытие только 13-17 шахт, т.е. примерно половины.

Шагом в данном направлении следует считать принятие 13 января этого года правительственного постановления об определении критериев для государственного субсидирования угольных госшахт.

В соответствии с ним госшахты могут претендовать на бюджетное финансирование только для строительства новых лав, на покрытие исключительных разовых затрат (например, ликвидация последствий аварии) или же в случае закрытия.

Но эти положения начнут действовать только с 1 января 2023 г. Таким образом, еще 2 года угледобывающие предприятия будут получать дотации на покрытие текущих расходов.

Это означает сохранение существующих в отрасли коррупционных схем, прежде всего в виде закупки оборудования, комплектующих, материалов, работ и услуг по завышенным ценам.

У руководителей госшахт просто нет никакого стимула снижать себестоимость угледобычи – если разницу между расходами и отпускной ценой угля "доброе" государство великодушно покроет из своего кармана. Точнее, из кармана налогоплательщиков.

Счетная палата Украины по итогам аудита госсектора углепрома регулярно направляет в Кабмин выводы о неэффективности отраслевой господдержки.

Как видно из приведенной ниже инфографики, объемы субсидирования ежегодно растут, при этом угля госшахты выдают на-гора все меньше и меньше.

По итогам 2020 г. зафиксировано дальнейшее снижение в целом по отрасли: на 7,8%, до 28,8 млн т. Падение добычи в госсекторе было еще более глубоким – на 19,5%, до 2,87 млн т.

С такими темпами угледобыча в госсекторе к 2031 г. имеет все шансы закончиться как бы сама собой, без дополнительных действий со стороны Кабмина и Минэнерго.

А прекращение субсидирования текущих операционных расходов с 1 января 2023 г. ускорит это процесс.

Правда, угольные блоки ТЭС так быстро не выведут из эксплуатации. В таком случае необходимое топливо для их работы придется закупать за рубежом.

Что в свою очередь означает снижение энергонезависимости и ухудшение и без того отрицательного платежного баланса страны - за счет роста энергетического импорта.

Кто заплатит за банкет?

Частная угледобыча тоже имеет четко выраженную тенденцию к сокращению.

Большая часть этого объема приходится на холдинг ДТЭК, который активно занимается строительством ветровых и солнечных электростанций.

В конце декабря 2020 г. компания представила стратегию развития до 2030 г., заявив о намерении к 2040 г. стать углеродно нейтральной. Т.е. полностью закрыть все свои угольные электростанции. А значит, и прекратить добычу угля.

Теоретически его можно было бы экспортировать, но содержание вредных примесей (прежде всего серы) в донбасском угле значительно выше, чем у зарубежных аналогов. Поэтому экспортного потенциала фактически нет.

И остается только решить: кто профинансирует "зеленый переход" украинской энергетики и как быть с шахтерскими городами и поселками?

Угольным шахтам Донбасса нет места в "зеленой" энергетике будущего

Ранее А.Оржель отмечал, что затраты на закрытие одной шахты и перевод ее в экологически безопасный объект составляют 200-500 млн грн.

В целом на прекращение угледобычи необходимо 14-15 млрд грн. на протяжении 5 лет, вместе с социальным пакетом для уволенных шахтеров, по оценкам Минэнерго.

Суммы сопоставимые с нынешними объемами госдотаций для госуглепрома. Т.е. вполне посильные для госбюджета.

Что лучше: постоянно бросать такие средства на поддержку стремительно падающей угледобычи или одноразово потратиться на "ампутацию" – и забыть о паразитирующей на бюджетных финансах отрасли? Ответ, казалось бы, очевиден.

Однако озвученные А.Оржелем суммы не включают расходы на адаптацию угольных регионов к новым условиям жизни после закрытия шахт.

Тех денег, 14-15 млрд грн., в лучшем случае хватит только на выходные пособия уволенным шахтерам. А сколько необходимо на самом деле?

В этой связи уместно посмотреть на опыт Польши, энергетика которой базируется на угле. Во-первых, официальной Варшаве удалось добиться от Еврокомиссии переноса сроков закрытия всех шахт с 2038 на 2049 г.

Во-вторых, в обмен на присоединение к пакту Green Deal поляки получат от Евросоюза в 2021-2027 г. €160 млрд, из них €125 млрд – прямые бюджетные субсидии и оставшиеся €35 млрд – в виде кредитов.

Отдельной строкой идет выделение €56 млрд на трансформацию угольных регионов. Речь идет прежде всего о Верхней Силезии, польском Донбассе.

Теперь сравниваем данные по добыче угля в Польше и Украине. За 2019 г. это было 61,6 млн и 31,2 млн т. соответственно. Если взять стоимость трансформации углепрома из расчета на 1 т. добываемого угля – в Украине на эти цели необходимо €28 млрд.

Это в целом, без деления на государственный и частный сектор. Конкретно на госшахты надо €3,245 млрд, или 110,37 млрд грн по текущему курсу. Это в 7(!) раз больше, чем оценило Минэнерго.

Можно посчитать и по-другому. В польском углепроме занято около 80 тыс. работников. В госсекторе украинского – 36 тыс.

Если взять, сколько стоит декарбонизация в пересчете на 1 шахтера, то на один только госсектор нам надо €25,2 млрд, или 857 млрд грн. И как раз эта цифра выглядит наиболее реалистичной – если реально подходить к угольной трансформации по-европейски.

Премьер Д.Шмыгаль на немецко-украинском энергетическом форуме в декабре 2020 г. сформулировал это очень аккуратно. По его словам, Украине будет сложно отказаться от использования угля самостоятельно, без международной поддержки.

Однако Германия, Великобритания и Евросоюз согласны предоставлять только консультативную помощь: разработать стратегию, концепцию, программу, дорожную карту необходимых реформ.

Иными словами, помогать нам готовы, но только советами. Не деньгами. Ведь Украина, как отмечалось, не входит в ЕС. И поэтому, в отличие от Польши, не может влиять на решения официального Брюсселя.

Вот почему европейские политики и чиновники не видят смысла в финансировании украинской угольной реформы. А значит, она будет идти по наихудшему сценарию – без необходимой бюджетной поддержки.

В незавидной роли "утопающих" окажутся 65 шахтерских городов и поселков – и, очевидно, мало кто из них сможет "выплыть". Это по трансформации госсектора углепрома.

Что же касается холдинга ДТЭК Р.Ахметова, у которого сейчас сосредоточено порядка 90% украинской угледобычи, то его действия можно спрогнозировать на основе уже имеющегося кейса с объединением "Добропольеуголь".

Оно находилось в распоряжении ДТЭК на правах аренды с января 2011 г. Арендный договор был заключен до 2060 г., но уже в октябре 2020 г. менеджеры Р.Ахметова вернули "Добропольеуголь" государству.

За ненадобностью. С учетом устойчивого европейского тренда на декарбонизацию, с которым Украине так или иначе придется считаться.

И теперь получается, что вся финансовая нагрузка, связанная с предстоящим закрытием шахт в Доброполье – ложится на плечи украинского государства. ДТЭК – не при делах.

Точнее, не совсем не при делах. Компания разработала "программу экономической диверсификации добропольской объединенной территориальной общины".

Т.е. по примеру европейских партнеров, у Р.Ахметова готовы помогать жителям этого региона "ценными" советами. И не более того. Как говорится, "денег нет, но вы держитесь". Такой себе "социально ответственный бизнес".

Логично предположить, что оставшиеся угольные активы - шахту "Белозерская" и объединение "Павлоградуголь" - ДТЭК "сплавит" государству по этой же схеме.

Как отмечают бывшие работники "Павлоградугля", подземные запасы, пригодные для добычи, там постепенно истощаются. В самом лучшем случае их хватит еще лет на 20 – как раз до 2040 г., к моменту заявленного перехода ДТЭК в климатически нейтральный статус.

Ближе к этой дате объединение и будет возвращаться государству путем расторжения приватизационного договора через суд или же под иным "соусом", который приготовят в юридическом департаменте ДТЭК.

А дальше нынешние шахтерские городки ждет запустение и угасание, по примеру множества украинских сел. Кто сможет – уедет, брошенные старики – вымрут.

И это, увы, самый реалистичный на сегодня сценарий для Донбасса. Хотя он и самый печальный.

Украинское государство в его нынешнем состоянии не способно дать угольным регионам "вторую жизнь" – как это сделала та же Германия в Руре.

Виталий Крымов, "ОстроВ"